Обратный билет из Ада - Страница 29

– Хорошо. Очень хорошо.

– Ты уже виделась с мамой?

– Да. – Тайя отвела взгляд и уставилась на витрину. – Я только что от нее. Мне очень жаль, но у нас вышла размолвка. Боюсь, она обиделась на меня.

– Ты перечила матери? – Отец снял очки и начал протирать стекла белоснежным носовым платком. – По-моему, в последний раз это произошло в начале девяностых. Из-за чего вы поссорились?

– Нет, ссоры не было. Но боюсь, что, когда вечером ты придешь домой, она будет расстроена.

– Твоя мать бывает расстроена каждый вечер. Если этого не случится, я решу, что ошибся адресом. – Отец рассеянно потрепал ее по плечу. Это означало, что его мысли уже далеко отсюда.

– Папа, если у тебя есть свободная минута, я хотела бы поговорить с тобой о Трех Судьбах.

Упоминание о статуэтках снова заставило отца сосредоточиться.

– О Трех Судьбах? А что такое?

– Вчера у меня была одна беседа, после которой я вспомнила о них. И о дневнике Генри Уайли. Я с удовольствием перечитала бы его. Честно говоря, я подумала, что история этих статуэток могла бы стать главой моей новой книги.

– Твой интерес очень ко времени. Несколько недель назад я беседовал о Трех Судьбах с Анитой Гай.

– Мама уже говорила мне об этом. Думаешь, у нее есть ниточка к двум статуэткам, которые еще существуют?

– Если и есть, то выяснить это мне не удалось. – Он снова надел очки и плотоядно улыбнулся. – Хотя я и пытался. Если она сумеет найти одну статуэтку, это вызовет среди антикваров определенный интерес. Если две – изрядный переполох. Но для настоящего бума нужны все три.

– А третья, если верить дневнику, лежит на дне Северной Атлантики. И все же мне интересно. Ты не будешь возражать, если я возьму тетрадь?

– Дневник представляет собой значительную ценность для семьи, – начал отец, – не говоря о его исторической и материальной ценности как памятника своей эпохи.

Раньше Тайя отступилась бы, но теперь…

– Ты давал его мне, когда я была двенадцатилетней девочкой, – напомнила она.

– Тогда я еще надеялся заинтересовать тебя историей нашего рода и семейного бизнеса.

– А я тебя разочаровала. Мне очень жаль, – вздохнула Тайя. – И все же мне бы очень хотелось увидеть тетрадь. Если ты не хочешь давать мне дневник домой, я могу изучать его здесь.

Отец начал проявлять признаки нетерпения.

– Я дам тебе дневник. Он наверху, в хранилище. Он шагнул к лестнице. Тайя вздохнула, вышла в вестибюль,

села на край канапе и принялась ждать. Когда отец спустился,

Тайя поднялась ему навстречу.

– Спасибо. – Она прижала к груди тетрадь в выцветшем кожаном переплете. – Я буду очень осторожно обращаться с ним.

– Ты со всем обращаешься очень осторожно, Тайя. – Отец подошел к двери и открыл ее. – Думаю, именно поэтому ты все время разочаровываешься.

– Чем вы занимались? – Малахия провел пальцами по тыльной стороне руки Тайи, привлекая к себе внимание.

– Ничем особенным. Прошу прощения, но сегодня вечером я плохая спутница.

– Это решать мне, – улыбнулся он.

Но сегодня вечером Тайя действительно была мрачной и едва притронулась к еде. Малахии было ясно, что ее мысли бродят где-то далеко. При виде ее печального лица у него сжималось сердце.

– Милая, расскажите, что вас заботит.

– Да так, пустяки. – То, что Малахия назвал ее «милой», заставило молодую женщину оттаять. – Небольшая семейная… – Нет, назвать это ссорой было нельзя. Она запнулась, подбирая подходящее слово. Никто не повышал голоса и не испытывал гнева. – Размолвка. Я сумела огорчить мать и вызвать досаду у отца, причем за какие-то два часа.

– И как вам это удалось?

Тайя поковыряла поленту вилкой. Она еще не говорила Малахии о дневнике. Честно говоря, она вернулась домой слишком усталая и расстроенная, чтобы открыть тетрадь. Просто бережно обернула ее и положила в ящик письменного стола. Впрочем, дневник был тут ни при чем. Дело было в ней самой.

– Моя мать неважно себя чувствовала, а я не слишком вежливо с ней разговаривала.

–Я со своей матерью по-другому и не разговариваю, – пожал плечами Малахия.

– С моей матерью так нельзя. Она очень переживает из-за меня. – «Переживает из-за того, что я подвергаю риску свое здоровье, переживает из-за того, что я встречаюсь с мужчиной, о котором практически ничего не знаю…» – В детстве я много болела, – пояснила Тайя.

– На мой взгляд, сейчас вы совершенно здоровы. – Малахия поцеловал ее руку, надеясь с помощью шутки излечить ее Плохое настроение. – Настолько здоровы, что рядом с вами я тоже начинаю чувствовать себя здоровее.

– Вы женаты?

Изумление, отразившееся на его лице, было красноречивее слов, и Тайя разозлилась на себя за этот дурацкий вопрос.

– Что? Женат? Нет, Тайя.

– Простите, простите меня. Я идиотка. Я намекнула матери, что с кем-то встречаюсь, и она тут же начала фантазировать, что вы женатый человек, мечтающий завладеть моими деньгами, что после этого безрассудного романа я останусь без пенни, с разбитым сердцем и, возможно, стремлением к суициду.

Малахия шумно выдохнул:

– Я не женат и не гонюсь за вашими деньгами. А что касается безрассудного романа, то я всерьез думал об этом. Но если ваша мать предвидит такое печальное его завершение, мне придется пересмотреть свои планы на вечер.

– О боже! – Тайя чуть не расплакалась. – Давайте прекратим этот разговор. Лучше бы вы пристрелили меня. Это было бы решением всех моих проблем.

– У меня есть другое предложение. Давайте закончим обед и вернемся домой, где я смогу обнять вас. Клянусь, после этого вам не захочется выпрыгивать из окна.